Агентство Пинкертона [Сборник] - Лидия Гинзбург

Один деятель американского профсоюзного движения утверждал, что в Соединенных штатах примерно к каждым двум десяткам рабочих приставлен один шпион. Страшная американская болезнь производственного шпионажа до сих пор разъедает рабочее движение страны, причиняет огромное зло компартии.

Сыскные агентства Соединенных штатов сильны своей спайкой со всем аппаратом капиталистического государства. В этой книге работа агентства показана в системе промышленных компаний, федеральных войск и судов, полиции и милиции, церкви и «общественных организаций» типа Союза граждан.

Сыскные агентства, — как и каждое звено этой цепи, — сильны еще слабостями американского пролетариата.

Рабочему классу Америки пришлось бороться с капиталом необыкновенно организованным и сплоченным. Ни в какой другой стране буржуазия не располагала такими мощными полицейско-военно-судебными средствами удушения рабочих. Вместе с тем, огромные барыши американских предпринимателей позволили им подкупить рабочую верхушку.

Квалифицированный американский рабочий сравнительно много зарабатывал, зато он и работал чрезвычайно много и интенсивно, преждевременно истощая свои силы. Кроме того, он много проживал, потому что дороговизна в Америке росла с каждым годом. Тем не менее, высокая заработная плата сделала свое дело: «аристократы труда», — обладатели квартиры из трех комнат с ванной, граммофона и хорошего костюма для воскресных выходов в церковь, — превратились в мелкобуржуазный оплот капитализма, враждебный пролетарской массе.

С другой стороны, для иммигрантов: русских, поляков, румын, чехов, итальянцев, китайцев, получавших у себя на родине нищенскую зарплату, все условия были хороши. Голодная, темная толпа жадно набрасывалась на работу, снижая ставки, штрейкбрехерствуя, возбуждая ненависть коренных рабочих.

Рабочий класс Америки резко расслоился. Верхний этаж — это «стопроцентные американцы», квалифицированные рабочие промышленных восточных штатов. Следующий этаж — старые иммигранты, «пятидесятипроцентные американцы». За ними следуют новые иммигранты — дешевая рабочая сила. В самом низу — отверженцы-негры, которым был закрыт доступ в большую часть профессиональных союзов.

Наступление крупного капитала пролетаризировало и бросило в рабочие ряды огромную массу сельской и городской мелкой буржуазии. Она принесла с собой индивидуализм, делячество, соблазны «личной удачи», бредни о «чистильщиках сапог», которые становятся сенаторами и миллиардерами.

В «Агентстве Пинкертона» этот именно социальный тип выражен в лице Крейна.

Чудовищная концентрация капитала и систематический подкуп «рабочей аристократии», мелкобуржуазные настроения, профессиональная раздробленность и расовая вражда породили две крайности, два противоположных типа американских рабочих союзов: оппортунистические союзы квалифицированных англо-саксонских рабочих восточных штатов и боевые полуанархические союзы Запада, опирающиеся на иммигрантов, чернорабочих, на бродячих рабочих и негров.

Оба типа союзов наметились уже во второй половине девятнадцатого века. В 1869 году был основан Орден «Рыцарей труда»; в 1881 году — «Федерация организованных профессий Соединенных штатов и Канады». Впоследствии она преобразовалась в Американскую федерацию труда. Самуэль Гомперс стоял во главе федерации в течение сорока лет, вплоть до своей смерти в 1924 году.

«Рыцари труда» были сторонниками прямого действия: они считали стачки и саботаж лучшим средством в борьбе за восьмичасовый рабочий день и за признание юнионов. У «Рыцарей труда» были крайне туманные представления о будущем общественном строе, но во всяком случае они отрицали капитализм. Напротив того, «Федерация» признавала капиталистическую систему вечной. Федерация добивалась только частичных улучшений для рабочей верхушки (сокращение рабочего дня, повышение заработной платы, лучшие условия труда и т. д.).

С середины восьмидесятых годов рабочее движение оказалось всецело в руках Американской федерации труда. АФТ выдвинула лозунг «общности интересов труда и капитала»; она продавала хозяевам стачки своих союзов и поставляла штрейкбрехеров, когда бастовали другие организации. В деле «мирных соглашений» с предпринимателями она зашла так далеко, что известны случаи, когда хозяева требовали от своих рабочих вступления в ряды АФТ.

АФТ создала мощную профсоюзную бюрократию, касту дельцов и чиновников. Один из них заявил публично: «Я прежде всего думаю о рабочих сигарной промышленности, об интересах тех людей, которые наняли меня для того, чтобы я представлял их интересы». Руководители нескольких сталелитейных союзов АФТ перешли на службу к предпринимателям. По этому поводу Гомперс в своей автобиографии спокойно заметил: «Им пришлось уйти, так как организация их скудно оплачивала».

Впрочем, кое-кто сводил концы с концами и не переходя на службу к предпринимателям. Джон Митчель, вице-президент АФТ и лидер «Объединенных горнорабочих», оставил после себя состояние в триста тысяч долларов.

Возбуждение против АФТ росло с каждым годом. Традиции Ордена «Рыцарей труда» жили еще в отдельных рабочих организациях. Самой мощной из них была Западная федерация рудокопов. В 1897 году ЗФР вышла из Американской федерации труда. На съезде 1901 года она приняла социалистическую программу. В 1904-5 годах ЗФР, вместе с восточными социалистами, взяла на себя почин в деле объединения оппозиционно настроенных союзов. Когда 26 июня 1905 года в Чикаго открылся первый конгресс индустриалистов, бессменным председателем этого конгресса был избран секретарь-казначей ЗФР, Вильям Хейвуд.

Каждый лозунг Индустриальных рабочих мира был отрицанием какого-либо из лозунгов Американской федерации труда. Вместо пресловутой «общности интересов» — уничтожение капитализма. Вместо цеховой системы, распылявшей рабочих каждого предприятия на мелкие беспомощные группы, — производственные союзы, объединяющие всех рабочих каждого предприятия, рабочих целых отраслей промышленности; в идеале — всех индустриальных рабочих страны.

АФТ опиралась на «аристократов труда», ИРМ — на неквалифицированную рабочую массу.

На первом конгрессе индустриалистов Хейвуд сказал:

«Мы опустимся на дно, чтобы добраться до масс и поднять их на уровень достойного существования. Мне наплевать на то, присоединятся ли сейчас к индустриальному движению квалифицированные рабочие. Рано или поздно, они все равно придут к нам искать защиты. Вам это может показаться странным, но в настоящее время квалифицированный рабочий эксплуатирует подчиненного ему чернорабочего, пожалуй, не меньше, чем капиталист».

Огромная заслуга ИРМ — в том, что они распропагандировали и сорганизовали широкие массы негритянских рабочих и иммигрантов. Они создали лучшие боевые союзы в той самой среде, которая прежде во множестве поставляла штрейкбрехеров и предателей.

Пока ИРМ отрицали, они чувствовали себя очень уверенно. Они отлично знали, против чего они борются. Но вот за что они борются? Какова их положительная программа? Это всегда оставалось неясным.

Гомперсисты утверждали прямо: тред-юнионизм есть чисто экономическое движение, которое не нуждается ни в собственной политической программе, ни в отдельной рабочей партии. Голоса своих последователей Гомперс отдавал то одной, то другой из двух больших буржуазных партий (республиканской и демократической), смотря по тому, от которой из них удалось получить больше обещаний. Эту систему Гомперс назвал: «награда друзьям, наказание врагам».

Соблазны демократических «свобод и гарантий» имели страшную власть над сознанием американца любого социального слоя. Эти конституционные призраки развратили умы даже подлинно-непримиримых вождей. Даниэль де Лион, — по словам Ленина, предугадавший «идеи советского строя», — все же считал, что в Америке (только в Америке!) социализм будет когда-нибудь установлен при помощи… всеобщего голосования. Социалистическая рабочая партия, руководимая де Лионом, опиралась на революционно-марксистскую теорию, но кабинетная замкнутость, отрыв от рабочих масс, от практического профсоюзного движения сделали ее бесплодной. Что касается реформистской Социалистической партии (ее поддерживала городская и сельская мелкая буржуазия, разоряемая крупным капиталом), то она довела парламентские увлечения до абсурда. Вся ее деятельность свелась, в конце концов, к предвыборной погоне за голосами.

Все это толкнуло пролетариат к другой крайности. В Индустриальных рабочих мира оформилось революционное брожение, возникшее среди иммигрантов, негров, чернорабочих, кочующих и сезонных рабочих Запада. Чрезвычайно благодарная почва для идеологии анархизма или чистого синдикализма, то есть идеологии чисто экономической борьбы.